— Террейны, конечно, по боевой мощи ничего из себя не представляют, — тем временем бурчит Должник-шериф, меняя магазины в своем ублюдочном помповике, — Но, как говорится — с чего-то надо начинать…

Эджин чувствует, что его слегка знобит от этих слов. Он и Вурглас давно свыклись с мыслью, что всю вечность братья проведут в Хайкорте. А для белобрысого коротышки Незервилль явно не последняя остановка.

Он только что вырезал семью Основателей. Ну или вырежет через час, в этом сомнений нет… но явно не планирует останавливаться. Эджин не выдерживает, перемигиваясь с Вургласом, а затем осторожно задаёт Магнусу Криггсу вопрос. В ответ он готов получить пулю, но коротышка лишь легко усмехается, мизинцем поднимая край своей жилетки. Там висит какой-то металлический амулет с костями и черепом. Криггс стучит тем же мизинцем по амулету.

— Я не я, если мы тут ничего не найдём, парни, — улыбается он мертвой улыбкой, — Но мы будем искать…

Проходит шесть с половиной часов. Террейны давно мертвы и остыли. Все, от почти человекоподобных, до громадного краба, которого они нашли в подвале, закидав жителя гранатами.

Шериф оказывается прав.

Они ничего не находят.

Глава 12. Опальный гном

Соскакивать на нейтрале с уже заварившегося дерьма — так себе идейка. Хотя бы потому, что ты становишься виноватым в глазах категорически всех вокруг, а покровителя уже как бы и нет. Правда, если ты смертельно опасная скотина, то тебя никто не тронет… как минимум, пока варится это дерьмо. Максимум — попробуют привлечь на свою сторону.

Поэтому первые пару дней я занимался тем, что оттягивался. Гоблинш в городе уже не было, так что приходилось делить время поровну между дочками, самообучением и выпивкой. Мы сидели на осадном положении, которое я разбавлял лишь вечерними вылазками в город пополнить запасы провизии, вяленого мяса для шкрасса, и алкоголя. Натащить, несмотря на угрожающий городу кризис, удалось немало. Мог бы и больше, но не видел в этом смысла.

Затем пришли Трайкеры. Хмурые, с насупленными рожами, слегка попахивающие легкой смесью страха и агрессии. Настороженные.

— Мы за стволами, Криггс, — сходу заявили встречающему их на крыльце мне они хором.

— Проходите, — безразлично пожал я плечами, делая приглашающий жест в дом.

Оба желтоглазых были слегка настороже, но тем сильнее и стало их удивление, когда они увидели весь мой арсенал, разложенный на письменном столе. Эджин с Вургласом даже переглянулись несколько раз, а затем также молча уставили на меня. Я стоял, курил и усмехался, видя, что оба брата поневоле начинают расслабляться.

— Криггс, если ты не понял, — осторожно протянул Вурглас, — то тебя сняли не только с должности шерифа. Ты больше не кид Хайкорта… Так что мы заберем всё.

— Старрх не отдам, — хрюкнул я, зная, что на холодняк законы не распространяются. Вынув нож, бывший для моих размеров чем-то вроде здоровой зловещей сабли, я любовно покрутил его лезвие перед своим носом, а затем ловко заткнул назад в ножны. Стряхнул пепел, а затем повторил приглашающий жест, — А остальное забирайте. Только… одна просьба, парни. Положите в оружейке мои стволы так, чтобы их легко можно было найти.

— Что-то я уже ничего не понимаю, — признался Вурглас, интенсивно пялясь на меня, — Почему так просто?

Мы уселись на кухне, где я, изгнав жестом пару любопытствующих девичьих головок, усадил братьев на табуреты. Плеснув себе в кружку бренди, выпил, крякнув, закусил парой кусков сыра, а затем начал с вопроса:

— Вас поставили за шерифов?

— И за констеблей, спасибо тебе большое, — хмуро проворчал Эджин, — а теперь колись, Криггс. Мы не это планировали.

— Мы и палачами не планировали становиться, — пожал плечами я, — Вы сами всё видели. Но речь не об этом. Здесь политика, мужики. Ахиол хочет меня наказать за то, что я его подставил.

— Ты — его?

— Да. С вас двоих взятки гладки. Вы ни при чём. Честно отработали приказ. Мой приказ. А я был должен стать козлом отпущения за семью Основателей. Но вместо этого поганый коротышка увольняется сразу после того, как он вырезал Террейнов. Более того, ходит слушок, что нас с вами не просто натравили на этих мутантов, а сняли с перестрелки. Заставили отступить, оставив городские склады бандитам. Чуете, откуда ветер дует?

— Угу, — хмуро кивнул Вурглас, — Ахиол в дерьме перед всеми, нас с Эджином тоже забрызгало, а мы в ответ снимаем с тебя штаны и разворачиваем задом к городу. Чистым задом. Награду за твою голову еще не сняли, Криггс. Чуешь, куда ветер дует?

На это я лишь ухмыльнулся самым поганым образом, кивая на угол кухни. Братья-орки синхронно повернули туда головы, замерли на секунду, а затем точно также синхронно перевели взгляды обратно на меня.

— Да уж, ты учишься не только на ошибках… — пробурчал Эджин.

Я не забыл, как эффективны были некоторые прибамбасы Эскобара Мадре против атаковавших меня в его доме желтоглазых. И, предвидя, что Ахиол не найдя нужных аргументов, попробует меня прижать, натащил в дом железок. Даже без огнестрела (а я честно выложил на стол весь, включая и пушки Эльмы), я, всего лишь затолкав Каруса на задний двор, смогу уверенно держать оборону против сотни безоружных желтоглазых. Сотня, правда, не соберется, слишком уж тогда награда станет мизерной, так что чувствовали мы себя тут прекрасно.

— Не боишься, что он будет давить тебя дальше? — полюбопытствовал расслабившийся Вурглас, прислоняясь плечом к косяку, — Вода, свет…

— Тогда шестирукий нарушит наши соглашения. Это будет свобода, мужики, — хрюкнул я, — И не делайте такие морды, наняться той же Тамаре в охранники я могу с таким свистом, что только ахнете. Галатури за сутки выстроят мне хибару во Внешней Зоне, нахаляву получая звание тех, кто окончательно решил вопрос с ихорниками Хайкорта.

— Увертливый ты ублюдок, кид, — деревянно улыбнулся Эджин, — Интересно, сильно удивишься, если узнаешь, что стволы только предлог? Нас послали арестовать тебя за то, что ты проигнорировал плач и просьбы этой подлой длинной сучки, из-за чего та слегка поехала крышей. Ахиол и ат-Мансипах говорят, что твоё разгильдяйство едва не стоило Суматохе жизни.

На это я лишь зевнул, ответив, что если хотят арестовать, то вперед. Таракану тапок не победить, а моя задача стояла в том, чтобы просто выдать хитрожопому богу ответку за все его мутные схемы. Рискованно? Да. Но я себя не на помойке нашёл.

В общем, братья удалились, забрав с собой наш арсенал и глухо ворча. Подавив желание помахать им вслед белым платочком, я закрыл дверь и пошёл в свой кабинет, дабы предаться праздности и другим порокам.

А вечером, когда уже стемнело, к воротам подошла маленькая пьяная фигурка, увенчанная здоровенным пуком дредов на макушке. Она всхлипывала и печально звенела бутылкой по прутьям решеток, нервируя Каруса. Прикрыв глаза на пару секунд и размышляя, что было не так-то и легко после высаженной в течение дня бутылки крепкого алкоголя, я принял решение, а затем скомандовал:

— Девочки… наверх. И сегодня больше не спускаться. И дверь опустите на своем этаже. И накиньте на неё что-нибудь плотное.

— А? Что?! — тут же насторожились две болтушки, безуспешно делавшие вид, что грызут гранит науки, — А что такое?

— Выполнять, — вздел я вверх указательный палец, — И не подслушивать. Вам же лучше будет.

— К нам гости?!

— Не к вам, а ко мне, — уточнил пьяный и слегка педантичный я, — Буду принимать извинения.

У порядочности есть определенный порог. Ты можешь быть джентльменом со своими принципами, можешь уважать себя, ценить, холить и лелеять, можешь гордиться своей безупречностью, но рано или поздно на твоем пути попадётся какое-нибудь дурное создание, целиком и полностью заслуживающее… ну, скажем так — наказания. А ты, глядя на это создание, почувствуешь в себе большую тягу к справедливости. Неодолимую тягу.

Наверное, Нимея Хиггс просто пришла поговорить. Может быть, даже выговориться. Или поплакаться. Она была пьяна, несчастна, очевидно одинока и, наверное, с огромным камнем на сердце. Что касается меня, то я был слегка зол, немного подавлен, средне пьян и, по причине целого дня безделья, полон сил. Последнее стало решающим фактором.